Меньше всего литературной составляющей в работе информационных агентств. С этим согласятся и коллеги-журналисты, и читатели. Тем интереснее и важнее случаи, когда информагентство обращает внимание, цитирует и презентует книгу коллеги. Особенно – еще не вышедшую книгу. Причем – автора, пришедшего в журналистику с такой необычной стороны, как... контрразведка.
Игнат Бакин, /Новый Регион/ <…> Готовящаяся к выходу редчайшая книга названа «Афганские перевалы», в подзаголовке уточняется: «716 дней на войне: записки следователя военной контрразведки». Автор рукописи – подполковник ФСБ в отставке, член Союза журналистов Владимир Киеня.
«В своей книге я пишу о себе, своих боевых товарищах, ничего не придумывая, – отмечает в предисловии Киеня. – И никакой я не герой, простой советский офицер, которому досталась очень тяжелая военная работа. Может быть, именно такая книга и нужна для потомков».
Книга автобиографична, воспоминания сопровождаются цитированием писем, которые Киеня отправлял из Афганистана своим родным в СССР. Поражают истории о героизме советских солдат, недалекости ряда военных руководителей, а также предательстве и преступлениях, которые подробно расписывает автор. В издании красочно (пусть, может быть, и субъективно) передается атмосфера, царившая в воинских подразделениях. Есть место и трагическим историям, приключившимся с военнослужащими. Наконец, Киеня рассказывает об уголовных делах, которые ему пришлось расследовать в качестве следователя военной контрразведки. В их числе – история о провозе контрабанды денег на самолете Ил-76 по маршруту Кабул – Ташкент.
«Новый Регион» с согласия автора привел некоторые выдержки из написанной им книги.
***
«Мы из столицы Демократической Республики Афганистан – города Кабула шли в зону «Восток». Двигаемся в колонне очень медленно, с частыми остановками по неизвестным нам причинам <…>
Над нами по небу периодически проносятся пары «вертушек» прикрытия. По скалам сверху колонну прикрывают десантники. Первоначальное напряжение от вида этой огромной махины войск и техники, нарастающей усталости и жары постепенно превращается в равнодушие и апатию. Даже есть не хочется. Только пить».
«<…> каждый вечер «духи» обстреливают район гидростанции. Предварительно сообщают охране через связных либо по телефону о времени обстрела и количестве ракет, чтобы те подготовились, и никто не попал под обстрел. Затем, если охрана согласна, ракеты выпускают. Подвозят по одной ракете на ослах, ставят их вручную на направляющие и запускают. При таких обстрелах риск случайной гибели охранников почти исключен, да и серьезных повреждений сооружений практически еще не было. Охрана докладывает вверх по команде про систематические обстрелы и свое героическое поведение, «духи» отчитываются перед Пешаваром о количестве подвезенных и стартовавших ракет. Американские деньги при этом и «духи», и охрана делят честно между собой, так как и в охране, и в местной группе «духов» почти все родственники. И все довольны».
«Нормального сна и отдыха и в помине не было. Самоходная артиллерийская установка (САУ) рядом стреляла, примерно один раз в сорок минут, ведя беспокоящий огонь по далеким целям. Во время выстрела раздавался чудовищный звуковой удар <…> После ее выстрела я в очередной раз вместе с одеялом, подушкой и матрасом слетал с нижней полки в кунге на пол и больно ударялся. На третий или четвертый раз так и остался лежать на полу посреди разбросанной постели».
«День на жаре и в частых остановках тянулся мучительно долго. На одной из остановок к нам подошли ребята из впереди идущего КрАЗа и сообщили об аварии. Впереди нас водитель САУ «Гвоздика» уснул на ходу, и неуправляемая боевая машина на повороте дороги не повернула в нужную сторону, а прямо переползла через невысокий бетонный бордюр и упала в пропасть. Вместе со всем экипажем и спавшим на борту десантом. Еще никто не сделал по нам ни одного выстрела, а войска уже понесли потери…»
«<…> после обсуждения погоды и местного начальства посмотрели свежие трофейные журналы юмористического содержания. Посмеялись над ними вместе. Сразу перешли в разговоре на «ты».
– Володя, ты на операции какой раз?
– Первый, а ты, Саша?
– Я четвертый.
– Слушай, зачем столько техники нагнали – 900 единиц. Это же «змея» на двенадцать километров по горной дороге. Я еще «духа» живого не разоблачил и не видел, только липовых пытались подсунуть, а у нас в батальоне охраны опергруппы уже семь погибших.
– Командует операцией генерал-полковник из военной академии. Ему нужно докторскую защитить. Отсюда и размах...»
«В ста метрах под жгучим солнцем грустно дремала артбатарея. Одна из пушек вдруг, подпрыгнув на месте, коротко и громко гавкнула. На вершине горы сверкнула вспышка. «Мазилы!» – не выдержал советник по артиллерии и после шестого промаха пошел к пушке <…> «Недолёт! Перелёт!» – комментировал вслух советник по комсомолу.
– А сколько стоит один снаряд? – тихонько спросил я у Александра.
– Шестьдесят семь рублей с копейками, – ответил тот.
«Ползарплаты заводского инженера», – прикинул я».
«Я попросил встретивших меня коллег из Особого отдела бригады дать возможность умыться. Нас отвели недалеко на берег стремительной, мутно-желтой реки Кабул. Вода в ней была обжигающе холодной. Не видя дна, я спустился осторожно на глубину по пояс и присел на что-то острое. Нащупав руками, поднял со дна реки артиллерийский снаряд без взрывателя. Рядом с ним оказалась еще целая куча. На мой недоуменный вопрос, как они здесь оказались, коллега пояснил, что в этой стране дерево – большой дефицит. При нынешней жаре здесь баня – первейший залог здоровья. А дерева нет. И начхоз приказал использовать для строительства бани ящики из-под снарядов и бомб. А снаряды – выкинуть в реку, чтобы начальство не узнало…»
«Я сидел внутри машины-пеленгатора и слушал по приемнику приятный баритон на английском языке. Капитан – военный разведчик – переводил <…>
– Джон, почему не взорвали мост?!
– Эти ленивые свиньи проспали, русские уже выставили усиленную охрану, днем к нему [мосту] сейчас не подобраться, – пожаловался Джон.
– Мост взорвать любой ценой, надо это сделать завтра на рассвете, пока русские спят. Есть ли у них танки?
– Да, прошло пять Т-62, сейчас по мосту проходит последний…
Я выглянул из кунга и посмотрел вниз. Примерно в километре через горную реку по наплавному мосту неторопливо и с достоинством следовал в город наш танк. В бессильном гневе сжал кулаки и рванул в командирскую палатку, срочно доложил об увиденном и услышанном <…>
– Василий Васильевич, у нас под носом, где-то рядом, группа «духов» с американским советником. Тот визуально контролирует мост и движение нашей техники по нему. Прямо указывает на наш танк, который в эту минуту движется по мосту в город. Тот тут же вызвал по телефону начальника военной разведки оперативной группы армии»
«<…>Доставили второго задержанного. Рахматулло – брюнет с ярко-голубыми глазами, что среди афганцев большая редкость. Не присел на стул, стоящий чуть в отдалении, а опустился на пол возле моего стола, привычно скрестив ноги. Пристальный, умный взгляд <…> Бывший студент третьего курса Нангархарского университета. За ним пришли ночью и насильно увели в банду. Долго били, полгода держали в зиндане. Ненавидит эту длительную, опустошающую душу войну, хотел бы продолжать учебу. Мечтает о посещении Советского Союза. Уважает сильных и мужественных «шурави». Родители в провинции Баглан занимаются сельским хозяйством … Внезапно резкий окрик вернувшегося переводчика возвращает меня к действительности. «Не улыбайся! Не улыбайся!!!» – громко и зло кричит он и делает шаг вперед, загораживая меня от Рахматулло. Затем поворачивается ко мне и говорит: «Товарищ майор! Он же применяет гипноз!». Меня как будто ударяет током. Бросаю взгляд на задержанного. В его глазах откровенные ненависть и страх, руки сжаты в кулаки. Полностью овладеваю собой. Убираю подальше автомат со столе <…> Приносят ответ на срочный запрос: «Рахматулло, сын Гуляма – крупного землевладельца, возраст – 22 года, добровольно вступил в ИПА (Исламская партия Афганистана), участвует в боевых действиях против правительственных войск в течение последних шести лет. Дважды прошел спецподготовку в Пакистане. Лично из гранатомета уничтожил один советский и два афганских танка. Сжег три школы, участвовал в расстреле учителей. Проявляет особую жестокость к местному населению, лояльно относящемуся к конституционной власти, и особенно к пленным…».
***
Военный конфликт в Афганистане продолжался десять лет (с 1979 по 1989 годы), ослабил экономику социализма, способствовал распаду СССР. По сей день в общественном сознании нет единого мнения и взвешенной оценки тех событий.
Воины-интернационалисты помогали правительственным афганским силам, отдавая свои жизни в борьбе с многочисленными вооруженными формированиями моджахедов («душманов»), пользующихся политической, финансовой и военной поддержкой государств НАТО и исламского мира.
